— Это Никки, — объясняет Рэб.
— Проходите, проходите, — кивает парень.
Рэб адресует мне быстрый взгляд из серии «ты уверена?» и говорит:
— Это Терри.
Я молча переступаю порог.
— Большой Терри.
Этот большой курчавый парень улыбается и отступает в сторону, чтобы дать мне пройти по узкой лестнице. Он молча идет следом за мной, судя по всему, он выбрал такую позицию, чтобы полюбоваться моей задницей. Я особенно не спешу, давая ему понять, что этим меня не смутить. Пусть он смущается.
— А у тебя потрясающая задница, Никки, вот што я тс скажу, — говорит он с жизнерадостным воодушевлением. Он начинает мне нравиться. Это моя слабость: я очень легко впечатляюсь неправильным типом людей. Мне об этом все и всегда говорили: родители, учителя в школе, преподаватели в универе, даже просто друзья.
— Спасибо, Терри, — спокойно говорю я и поворачиваюсь, поскольку мы уже дошли до конца лестницы. У него в глазах — явное вожделение, я смотрю прямо на него и выдерживаю его взгляд. Ухмылка становится еще шире, он кивает мне на дверь, я открываю ее и захожу.
Иногда необычная обстановка может просто выбить из колеи. Когда проходит лето и начинается семестр, все становится синим, серым и фиолетовым. Свежий воздух в легких, его чистота, которая превращается в холод, и так до тех пор, пока вы все не заваливаетесь в поисках тепла в какой-нибудь тускло освещенный бар, но только не в модное заведение, а в настоящий паб. Надо просто отойти подальше от шумных центральных улиц, и там — на задворках цивилизации — можно найти парочку стоящих мест. Пешая прогулка или пара остановок на автобусе, дорога обычно не занимает много времени. И это — одно из таких мест, когда ты заходишь, и у тебя возникает стойкое ощущение, что ты оказалась где-то в другой эпохе. Действительно, пробирает. Я иду в туалет, чтобы привести себя в порядок. Здешний женский сортир похож на маленький гроб, точнее даже, на египетский саркофаг, в нем едва можно сесть, унитаз сломан, о туалетной бумаге даже и речи нет, дешевый кафель, раковина, не знавшая горячей воды, над ней — треснувшее зеркало. Я смотрюсь в зеркало и тихо радуюсь, что стыдливый румянец, которого я так боялась, кажется, начал сходить. На щеках все еще заметны красные пятна, однако они исчезают. Красное вино. Главное, не пить красного вина. Впрочем, здесь это будет не сложно. Я подвожу глаза, крашу губы пурпурной помадой и быстро причесываюсь. Потом делаю глубокий вдох, выдыхаю и выхожу, готовая к встрече с новым, неизведанным миром.
На меня смотрит множество глаз, глаз, которые смутно тревожили меня по пути в туалет, но только смутно. Девушка с тяжелым взглядом — темные волосы, короткая стрижка — смотрит на меня откровенно враждебно. Краем глаза я вижу Терри, он смотрит на женщину за стойкой и подает ей какой-то сигнал. Зал наполовину пуст, но я все равно не выпускаю Терри из виду.
— Да у меня все тут, на месте. — Он разговаривает с Рэбом, но при этом продолжает смотреть на меня. — Ты, стало быть, Никки. С Рэбом учишься в колледже. Это, наверное… — Терри пытается подобрать нужное слово, но у него ничего не выходит и в конце концов он резюмирует: — Не, есть вещи, о которых лучше вообще не думать.
Я смеюсь. Он и вправду забавный. Пожалуй, не стоит его пока посылать.
— Да, я в универе учусь. Мы с Рэбом ходим на семинары по изучению кино.
— Ну, я вам сейчас покажу кину, которую можна поизучать! Давай садись рядышком, — говорит он, показывая на сиденье в уголке. Сейчас он похож на старательного ученика, отличника, которому не терпится показать папе с мамой, что он сделал сегодня в школе. — А у вас в колледже все телки такие роскошные? Ух, я бы там развернулся, ну, в смысле, обстоятельно поебстись, — говорит он, но сразу понятно, что это сказано ради Рэба. Я уже поняла, что Терри, как и мне, очень нравится смущать Рэба. Выходит, у нас с ним есть что-то общее.
Мы сидим в углу около двух молодых женщин, какой-то парочки и барменши.
На Терри старый черный овечий свитер на молнии, надетый на футболку с V-образным вырезом, джинсы и адидасовские кроссовки. На пальце у него — золотое кольцо, а на шее болтается цепь.
— Так ты, стало быть, и есть тот знаменитый Терри, — говорю я, надеясь на ответную реакцию.
— Ага, — говорит Терри так, как будто это само собой разумеется, как будто бы это широко известный и неоспоримый факт. — Большой Терри, — повторяет он. — Сейчас уже скоро начнется показ, шо мы отсняли вчера ночью.
Толпа престарелых и не очень престарелых мужиков входит в бар, они начинают рассаживаться. Почти все садятся на стулья, что стоят в ряд напротив экрана. Атмосфера похожа на напряжение на стадионе перед футбольным матчем. Знакомства, шутки и выпивка, пока девица с недружелюбным лицом собирает с них деньги. Терри кричит этому коренастому существу, которое вызывает у меня смутное беспокойство:
— Джина, закрой там шторы, што ли.
Она мрачно косится на него, явно хочет что-то сказать, но в последний момент раздумывает.
Начинается шоу. Фильм явно снимался на дешевое цифровое видео; одна камера, никакого монтажа, только один объектив ездит взад-вперед. Камера, судя по всему, стоит на штативе, этим объясняется статичная картинка: это просто изображение того, как люди ебутся, а отнюдь не попытка создать настоящий фильм. Качество картинки нормальное, вполне можно понять, что Терри ебет эту самую Джину, на той самой барной стойке, за которой сегодня разливают напитки.
— Ага, я в этом году чуток похудел, — шепчет мне Терри, он явно доволен этим обстоятельством и похлопывает себя по бокам, судя по всему, демонстрируя мне свою похудевшую тушку. Я оборачиваюсь к нему, чтобы глянуть, но тут на экране появляется еще одна девушка. — Мелани, — шепчет мне Терри. Он кивает на барную стойку, и я понимаю, что это барменша. На экране она выглядит совершенно по-другому: она действительно сексуальная. Теперь Джина делает ей куннилингус. Кто-то из зрителей отпускает комментарий по этому поводу, некоторые смеются, и Мелани застенчиво улыбается, но тут же раздается шиканье. Опять воцаряется тишина, слышно только тяжелое дыхание, отдельные комментарии и едва различимый шепот Терри: «давай», «да» и «вот так вот, куколка». На экране появляется какая-то блондинка, он ее лижет, а она у него отсасывает. Потом он валит ее на диван и вставляет ей сзади. Она смотрит прямо в камеру, ее большие груди раскачиваются в такт его движениям. Потом мы видим голову Терри у нее за плечом, он тоже смотрит в камеру, подмигивает нам и говорит что-то вроде: «Вкус жизни». — Урсула, шведка, — объясняет он мне громким шепотом, — или датчанка… не важно, но зато сиськи какие — умереть и не встать. И страсть как любит ебаться. — По мере того как в кадре появляются другие актеры, Терри поясняет: — Крейг… мой хороший приятель. Высококлассный ебарь. Не сказать чтобы очень техничный, но ебется с душой. Ронни… вот кто действительно мог бы представить Шотландию на чемпионате мира по этому делу…